Черные орхидеи - Страница 23

Но Хьюитт не прореагировал на его слова. Он уже не был бледен и перестал облизывать губы.

– Кончайте ваш рассказ, мистер Вульф. Вы втянули меня – ну, да все равно. Кончайте рассказ.

– Я предпочитаю называть ваше имя вместо безличного «его наниматель». Так будет точнее.

– Конечно, соблюдайте точность. Но я предупреждаю: на том лишь основании, что я признал эту трость своей.

– Спасибо. Принимаю предупреждение. Итак, я буду говорить «Хьюитт». Пришло время, когда подозрения Гарри Гулда по поводу счета стали более определенными. Опять не могу сказать, почему, но полагаю, что он узнал о гибели в Пенсильвании самой ценной плантации широколистных вечнозеленых, принадлежащей Апдерграфу. Она погибла от пожелтения Курума. Он знал также, что Хьюитт необычайно гордится своими собственными широколистными вечнозелеными и что в порыве цветоводческой ревности он способен на крайности. Будучи сам садовником, Гулд знал, как легко заразить плантацию. Так или иначе, но его подозрения настолько утвердились, что заставили его поехать в Саламанку, расположенную на севере западе штата Нью-Йорк и совсем недалеко от Пенсильвании, и повидать владельца гаража. Это было в декабре. Там Гулд узнал, что Хьюитт приезжал три месяца назад. Его машина попала в аварию, и спутником его была не женщина, а мужчина. Владелец гаража описал этого человека. Гулд поехал в Пенсильванию и нашел его среди служащих Апдерграфа. Его звали Пит Аранго.

Фред Апдерграф вскочил в крайнем возбуждении. Вульф сделал успокаивающий жест.

– Прошу вас, мистер Апдерграф, не задерживайте нас. – Он вернулся к рассказу. – Мистер Хьюитт, я не стараюсь запугать вас. Большая часть этих подробностей – не более чем предположения, но суть событий, вне сомнения, вскоре будет установлена. Прошлой ночью я послал в Саламанку моего человека, чтобы выяснить, почему Гулд так аккуратно записал имя Пита Аранго на обороте счета из гаража, и я уже знаю, что Аранго служит у Апдерграфа. Мой человек звонил утром, он обещал быть здесь около часа дня и привезти с собой владельца гаража. Он и укажет нам, кто приезжал с Питом Аранго. Как вы думаете, вы вспомните его?

– Я… – Хьюитт судорожно сглотнул. – Продолжайте.

Вульф утвердительно кивнул:

– Полагаю, что вспомните. Не удивлюсь, если Гулд даже получил письменное признание Пита Аранго в том, что вы наняли его, чтобы заразить плантацию родалий. Он пригрозил ему рассказать обо всем Апдерграфу. Во всяком случае он располагал чем-то, что позволяло ему давить на вас. Вы заплатили ему около пяти тысяч долларов. Он вернул вам признание? Полагаю, что так. А затем – могу я высказать предположение?

– Мне кажется, – тихо сказал Хьюитт, – вы уже высказали сегодня слишком много предположений.

– Ну, еще одно. Гулд увидел Пита Аранго на выставке, и искушение оказалось слишком велико. Он угрозами добился у Пита нового признания и снова предъявил его вам к оплате. Сколько он требовал на этот раз? Десять тысяч? Двадцать? А может, им овладела мания величия, и он притязал на шестизначную цифру? Так или иначе, но вы решили, что дальше это продолжаться не может. До тех пор, пока у Пита Аранго будут чернила и бумага, вы на крючке. И вы… Кстати, мистер Апдерграф, ведь он до сих пор у вас, Пит Аранго? Мы вызовем его, когда прибудет владелец гаража.

– Вы правы, можно его вызвать, – мрачно сказал Фред.

– Ну и прекрасно. – Вульф снова повернулся к Хьюитту. Он сделал паузу, и тишина была не из легких. Он нарочно растягивал свой рассказ. – Я полагаю, – сказал он наконец, – вы знакомы с законами классической драмы? Герольды трубят трижды…

Он поднял прут, который все время держал в руках, и три раза ударил по полу.

Хьюитт взирал на него с иронической улыбкой.

– Итак, – продолжал Вульф, – вы были приперты к стене и действовали быстро и решительно. И умело, о чем можно судить по тому, что мистер Кремер долго не мог обнаружить ружье, а никто не делает этого лучше, чем он. Как почетный председатель комитета вы имели доступ во все закоулки выставки в любое время. Думаю, вы предпочли утренние часы, до того, как пустят посетителей. Я не пытаюсь догадаться, что вами руководило, когда вы выбрали для этого свою собственную трость.

Дверь отворилась. На пороге стоял Теодор Хорстман.

– Мистера Хьюитта просят к телефону, – раздраженно сказал он. Теодор терпеть не мог, когда его отрывали от дела. – Пит Аранго или что-то в этом роде.

Хьюитт встал. Кремер открыл было рот, но Вульф резко остановил его:

– Подождите! Мистер Хьюитт, вы останетесь здесь. Арчи… нет, он может узнать твой голос. Ваш тоже, мистер Кремер. Мистер Дилл, ваш голос подойдет, если только вы слегка понизите его. Задержите его, пусть говорит как можно дольше.

Хьюитт сказал: «Это меня просят» – и двинулся к двери. Я встал у него на пути. Дилл поднялся с места. Вид у него был нерешительный.

– Не уверен, смогу ли я…

– Конечно, сможете, – заверил его Вульф. – Идите же. Телефон там, в пересадочной. Теодор, проводи его, вернись сюда и закрой дверь.

Теодор повиновался. Когда Дилл скрылся, Теодор закрыл дверь и встал около нее, с отвращением глядя на нас. Хьюитт вернулся на место и закрыл лицо руками. Энн повернулась, чтобы рассмотреть его. При этом она оказалась лицом к лицу с Фредом, и я только тут заметил, что он держит ее за руку.

– Пока мы ждем, – предложил Вульф, – я могу закончить свои рассуждения по поводу трости. Возможно, мистер Хьюитт решил воспользоваться ею, чтобы отвести от себя подозрение. Так, мистер Хьюитт? Но в таком случае зачем опасаться, что это станет известно? И на это могу ответить. Вы недооценили мою проницательность. Вы подумали, что у меня вызовет подозрение, если богатый человек, оберегающий свою репутацию даже от тени скандала, не будет протестовать против разглашения факта, что его трость использовали для убийства. И правда, такие дела всегда оборачиваются неприятными хлопотами. Но в данном случае это было вашей ошибкой. – Вульф с сожалением покачал головой. – Однако у меня нет желания мучить вас. Теодор, попробуй дверь.